Назовем его демоном [= Зовите его демоном] - Генри Каттнер

Ничто ее не удивляло.

Странно, но она как будто знала путь.

Она шла в крошечное, замкнутое пространство — и в то же самое время блуждала некоторое время по полым, с низкими покрытиями, бесконечным, очень тусклым, пахнувшим холодом и влагой местам. О таких местах даже думать неприятно, не то что блуждать по ним, имея при себе только кувшин с мясом…

ОНО нашло мясо приемлемым.

Позже, пытаясь вспомнить, Джейн не смогла определить, что же это было за ОНО. Она не знала, как предложить еду, но ОНО ее приняло, где-то в этом месте парадоксального пространства и запаха, где оно лежало, грезя о других мирах и запахах.

Она лишь знала, что темнота снова закружилась вокруг нее, подмигивая маленькими огоньками, когда ОНО пожирало еду.

Воспоминания перебегали из его разума в ее разум, как будто оба они были сделаны из единой ткани. На этот раз она видела все яснее. Она видела огромное крылатое существо в блестящей клетке, она прыгнула вместе с Руггедо, ощутила биение крыльев, почувствовала взметнувшуюся в теле волну голода, живо вкусила жар, сладость, солоноватость упруго бившей струи.

Это было смешанное воспоминание. Смешанные в нем другие жертвы бились, схваченные ИМ, роняли перья, извивались.

Когда ОН ел, все его жертвы сливались в воспоминаниях в одну огромную жертву.

Самое сильное воспоминание было и последним. Джейн увидела сад, наполненный цветами, каждый из которых был ее роста. Фигуры, скрытые одеяниями с капюшонами, скрытно двигались среди цветов, а в чашечке гигантского цветка лежала жертва со светлыми волосами, и цепи на ней сверкали. Джейн показалось, будто она сама крадется среди этих молчаливых фигур, и что она — ОНО — Руггедо — в другой личине идет рядом с ней к приносимому в жертву. Это было первое ЕГО воспоминание о человеческой жертве. Джейн хотела бы побольше об этом узнать. Моральные критерии не играли для нее роли. Еда есть еда.

Но это воспоминание перешло в другую картину, и она так и не узнала окончания. Впрочем, оно было и не нужно. У всех подобных воспоминаний был только один конец. Возможно, для нее было удачей то, что Руггедо не остановился надолго именно на этом моменте своих кровавых пиршеств.

Семнадцать-восемнадцать —Пора собираться.Девятнадцать-двадцать…

Она осторожно балансировала на балке, неся пустой кувшин. На чердаке пахло пылью. Это помогло ей отогнать прочь красные пары, клубившиеся в ее воспоминаниях.

Когда дети вернулись, Беатрис просто спросила:

— Сделала?

Джейн кивнула. Табу по-прежнему было в силе. Вопрос этот обсуждался ими лишь в случае крайней необходимости. А томительный, вялый жар дома, психическая пустота неверного дяди ясно показывали, что опасность снова на время отступила…

— Прочитай мне о Маугли, бабушка, — попросил Бобби.

Бабушка Китон села, надела очки и взяла Киплинга. Остальные дети, довольные, устроились рядом с ней. Бабушка читала о гибели Шер Хана, о том, как животные отправились в глубокое, узкое ущелье ловить тигра, и о сотрясающем землю паническом бегстве, превратившем убийцу в кровавую кашу.

— Ну вот, — сказала бабушка Китон.

Она закрыла книгу.

— Вот вам и конец Шер Хана. Теперь он мертв.

— Нет, — сонным голосом возразил Бобби.

— Конечно же, да — стадо убило его.

— Только в конце, бабушка. Если ты начнешь сначала, Шер Хан снова будет здесь.

Бобби был, конечно, слишком мал для того, чтобы понять, что такое смерть.

Ведь убивают же тебя иногда при игре в ковбоев и индейцев, и в этом нет ничего ни плохого, ни печального. Смерть — просто один из необходимых для выражения своих мыслей терминов.

Дядя Лью курил трубку и, морща коричневую кожу под глазами, смотрел на дядю Берта, который, прикусив губу, долго колебался, прежде чем начать действия. Но дядя Лью все равно выиграл партию в шахматы. Дядя Джеймс подмигнул тете Гертруде и сказал, что ему бы хотелось пройтись, и что не составила бы она ему компанию. Она согласилась.

После их ухода тетя Бетти подняла голову и презрительно фыркнула.

— Когда они вернутся, мы посмотрим, как от них будет пахнуть. И зачем только ты это допускаешь?

Бабушка Китон лишь усмехнулась и потрепала Бобби по волосам. Он уснул у нее на коленях, сжав руки в кулачки. Щеки его зарумянились.

У окна горбилась тощая фигура дяди Симона.

Он смотрел в окно и молчал.

— Если мы едем завтра утром в Санта-Барбару, дети, — сказала тетя Бетти, — нужно сегодня пораньше лечь спать.

Так они и сделали.

4. Конец игры

К утру у Бобби поднялась температура, и бабушка Китон отказалась рисковать его жизнью ради поездки в Санта-Барбару. Это ввергло Бобби в состояние угрюмости, но послужило решением проблемы, многие часы не дававшей детям покоя. Потом раздался телефонный звонок, и отец Джейн сообщил, что сегодня приедет за ней, и что у нее появился маленький братик. Джейн, не имевшая на этот счет иллюзий, была довольна и надеялась, что теперь ее мама перестанет болеть.

Совещание состоялось перед завтраком в комнате Бобби.

— Ты знаешь, что делать, Бобби? — спросила Беатрис. — Обещаешь, что сделаешь?

— Угу. Обещаю.

— Ты сможешь сделать это сегодня, Дженни, до того, как приедет твой папа? Тебе лучше купить побольше мяса и оставить его Бобби.

— Я не могу купить мясо без денег, — сказал Бобби.

Как-то неохотно Беатрис пересчитала то, что осталось от маленького капитала Джейн, и вручила ему. Бобби спрятал деньги под подушку и поправил красную фланелевую повязку, обматывающую его шею.

— Кусается, — сказал он. — Все равно я не болен.

— Это все от тех зеленых груш, которые ты вчера ел, — язвительно сказала Эмилия. — Думаешь, никто тебя не видел?

Вбежал Чарльз, который был внизу. Он шумно дышал.

— Эй, знаете, что случилось? — проговорил он. — ОН ушиб ногу. Теперь ОН не может ехать в Санта-Барбару. Держу пари, ОН нарочно это сделал.

— Черт возьми! — сказала Джейн. — Как?

— ОН сказал, что подвернул ее на лестнице. Держу пари, что ОН врет. Просто ОН не хочет ехать.

— Может быть, ОН не может, — сказала Беатрис.

Она руководствовалась своей интуицией. Больше они об этом не говорили. Но, в общем-то, Беатрис, Эмилия и Чарльз были довольны, что ОН не поедет с ними в Санта-Барбару.

Чтобы разместить всех и уложить багаж, понадобилось два такси. Бабушка Китон, неверный дядя и Джейн стояли на крыльце и махали отъезжающим. Автомобили исчезли в облаке пыли. Джейн решительно взяла у Бобби часть денег и пошла к мяснику. Вернулась она тяжело нагруженная.